Карта Хаоса - Страница 71

У Корнелия запершило в горле. Избегая опасной темы, он ринулся к костру, готовый по ситуации или повиснуть у мужика на плечах, сбив его с ног, или все же воспользоваться флейтой.

Варвара метнулась следом, но не успела. Думая, что он беззвучен, как призрак, Корнелий летел по подземному ходу, слыша лишь стук своего сердца. Он не пробежал еще и половину расстояния, отделявшего его от костра, а мужчина, гревшийся у огня, уже встал и повернулся к нему. Отблеск пламени упал на него. Жесткий волос, красное лицо, борода с проседью.

Это был Арей.

Эссиорху он кивнул со смесью равнодушия и дежурной вежливости. Корнелий же совсем его не заинтересовал. Даже флейта не заставила его отстраниться. Он лишь предостерегающе качнул опущенным мечом.

– Поднесешь к губам… понял?

– Не понял! – надерзил Корнелий, однако надерзил тихо.

Арей даже не потрудился услышать. Он смотрел на Варвару. Его глаза остановились на ее губах, шраме. Спустя секунду он равнодушно отвернулся, но вновь что-то заставило его взглянуть на нее.

Добряк рычал, рвался, кашлял пеной, припадал на передние лапы, точно угрожая кинуться, однако близко не подходил и сразу отскакивал. Примерно так ведут себя псы при встрече с крупным хищником.

– А это еще кто? – спросил Арей хмуро.

– Собачка, – пояснил Корнелий.

Арей снисходительно взглянул на него.

– Наш проводник, – сказал Эссиорх.

– Девчонка?

– У вас предубеждение против девушек? – поинтересовалась Варвара.

– Скорее, против девушек-проводников, – уточнил Арей.

– Ваши проблемы! – сказала Варвара.

Арей хмыкнул, пожалуй, одобрительно. Он умел ценить отвагу – причем отвагу истинную, без истерического подмеса.

– И давно твои родители отпускают тебя в Подземье? – спросил он.

– Мамочка и папочка? У меня их нет, – с вызовом ответила Варвара.

– Что, совсем?

– Тем, что у него совсем нет родителей, не может похвастаться даже Добряк, – отрезала Варвара.

– Кто такой Добряк? – спросил Арей.

Пес бесшумно оскалился. Он не любил слышать своё имя из чужих уст. Право на его имя имеет только хозяйка. Остальные пользуются им незаконно.

– Ясно, – кивнул Арей, еще раз взглянув на пса.

Варвара нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

– Ну что? Идем или нет? Или, может, найдем какую-нибудь дыру, где скопился газ, и кинем туда зажженную спичку? – спросила она с досадой.

– Ну-ну… Не будем сгущать краски! Задавать вопрос: что вы тут ищете, надо полагать, бессмысленно? – спросил Арей у Эссиорха.

– Бессмысленно, – ответил тот.

Мечник наклонился и подбросил в костер доску. Пламя облизало ее и начало медленно, как леденец, обсасывать по краям. Дым уходил в округлое отверстие в потолке, где начиналась узкая отвесная шахта. Она и создавала тягу.

– Тем более что тут ничего уже нет. Я тоже искал, – добавил Арей.

– Но оно тут было? – напрягся Эссиорх.

Арей присел на корточки и стал греть над огнем изрубленную мясистую ладонь. Добряк продолжал рычать на него через костер. Арей бросил в него головней. Добряк отпрыгнул ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы головня пролетела мимо цели.

– Толковая собачка! – одобрил мечник. – Она постепенно начинает мне нравиться…

– Вы что-нибудь нашли? – нетерпеливо спросил Эссиорх.

Поведение мечника окончательно уверило его, что можно говорить начистоту.

– Я и не ожидал ничего найти, – последовал равнодушный ответ.

– Почему?

– Потому что до меня тут побывала Черная Дюжина. Найти что-либо там, где они ничего не нашли, утопия. А вот там – шагах в тридцати – покончил с собой канцелярист Лигула. Надеюсь, вы не боитесь покойников? – с иронией спросил Арей.

– Нет, – сказал Корнелий.

– Ничего не бояться – почерк профессионального дурака. А я вот боюсь. Иногда мне снится, что все, кого я сделал покойниками, собрались во мраке, чтобы встретить меня. Стоят, смотрят и ждут. Неприятный сон, не правда ли? – сказал Арей задумчиво.

Эссиорх быстро взглянул на него. Как всякий хранитель, он имел обостренное чувство истины. Другое дело, что, даже говоря правду, мрак все равно лжет. Важны не столько сами слова, сколько то, как они будут поняты и к чему побудят. Дыхание слова, его сила. У мрака слова всегда изуродованы. В них нет ни силы, ни правды. Один лишь уклончивый, отчаявшийся, давно иссушивший себя ум.

Прячась за костром, Арей через его пламя разглядывал Варвару. Эссиорх проследил направление его взгляда и убедился, что тот смотрит прямо в центр грудной клетки – туда, где эйдос. Это Эссиорху активно не понравилось, хотя он знал, что стражи мрака, как и стражи света, наделены способностью видеть эйдос. С одной, правда, оговоркой. Стражи света видят хорошую и светлую часть эйдоса. Мрак же замечает свое.

Один, увидев ведро, скажет о нем, что оно наполовину полное. Другой же – что наполовину пустое.

Чем дольше Арей всматривался в эйдос Варвары, тем сильнее недоумевал Эссиорх. Щеку дернула судорога, коснувшаяся края глаза и странно исказившая лицо. Сквозь обычную алчность, без которой страж мрака не способен смотреть на пока не доставшийся ему эйдос, проступало нечто иное, смягченное, непривычное, но вместе с тем и недоверчивое.

Всё испортил Корнелий, который не придумал ничего умнее, чем подбросить в костер охапку размокшей гнили, которую он счел горючей, поскольку в ней обретались две-три бумажки. Огонь, негодуя, задымил, зачадил, завонял. Арей, которому дым мешал незаметно разглядывать Варвару, рывком встал и повернулся к нему.